В то далёкое лето. Повести, рассказы - Левон Восканович Адян

испуганно смотрел в разные стороны, в открытое окно был виден двор, там собралось достаточно много людей, озабоченные, они стояли перед домом. Затем, еще раз крикнув на мать, отец вышел из дома, по-прежнему, крепко держа в правой руке винтовку. Он быстрыми шагами пошел к калитке, и толпа расступилась, пропуская его.

Отец вышел на улицу, не оглядываясь, пошел по дороге, ведущей в ущелья. Потом из дома вышла мама (он не знал, не понимал, что происходит), цвет сошел с ее лица, а губы дрожали. Увидев ее, люди облегченно вздохнули, кто-то в наступившей глухой тишине дрожащим, старческим голосом сказал: «Слава Тебе, Господи, хорошо, что не произошло еще одно убийство». Толпа разошлась по своим домам, двор опустел.

Мама все еще была бледна, временами вздыхла и беспокойно глядела в сторону ущелий. А он опять ничего не знал, не мог понять, что произошло.

— Каковы в этом году поля? — после долгого молчания заговорил отец. — Есть что-нибудь на них?

— Да, ожидается хороший урожай, — ответил сын, не глядя в сторону отца. Он, конечно, понимал, что мысли отца совершенно в другом месте, он ясно видел, как отец продолжал смотреть на дорогу, выходящую из села, которая, извиваясь, как горная речка, спускалась вниз, к ущельям. По этой дороге отец ушел в последний раз.

В последний раз… «Мама, а почему отец ушел из дома? Зачем оставил нас?» — спросил однажды он у матери. Мать тогда долго смотрела на сына. Наконец, она сказала: «А ты часто думаешь об этом?» — «Да», — быстро ответил сын. Мать снова долго смотрела на сына, потом, уводя взгляд, сказала: «Напрасно, сынок, твой отец был не умным, умный человек не поднял бы ружье на жену, не бросил бы семью. Он не любил людей. Вот, каким был твой отец. Не стоит его вспоминать, он не достоин этого».

Сын старался вспомнить хотя бы один случай, когда отец был доброжелателен и любезен с ними, но не мог, такого случая не было. Может, он был маленьким, не помнил. Но, ведь, он же убил человека! Милосердные, хорошие люди не убивают своих односельчан. Этот факт исключить было невозможно, отец был убийцей.

Необычными были слова старика Апетнака. Он говорил: «Теряя богатство, человек ничего не теряет, теряя честь, много теряет, теряя смелость, теряет всё. Твой отец был настоящим мужчиной, сынок, уважительным и храбрым человеком. Помни его всегда».

От противоречивых мнений о его отце у сына кружилась голова. Но это было давно, с тех пор много воды утекло, в памяти сына стерлись и лицо отца, и воспоминания о нем. Он привык к тому, что у него нет отца.

Нет отца — и все! После этого и не нужно, чтоб был, до сих пор жили без него, проживут и потом, достаточно того, что у него есть любимая мать, которой тоже, наверное, не нужен был такой муж. Вот она, мать, забилась на кухне в угол и углубилась в свои воспоминания. Она даже не подошла к столу, ничего не поела. Вероятно, ей было тяжело сидеть за одним столом с человеком, который без угрызения совести бросил ее, так и не подумав, что ей было, несказанно, тяжело в одиночку растить сына.

— Эх, сынок, — глядя куда-то вдаль, заговорил отец, — сколь коротко время между тем, как человек безмерно молод и когда он уже приближается к старости.

— Приближаясь к старости, — задумчиво сказал сын, — человек начинает понимать ценность семейного очага.

Отец повернулся к сыну и в ответ сказал:

— Старость, видимо, наступает для того, чтобы испытывать горечь, но она должна быть достаточно разумной, чтобы безропотно пережить её.

— Но ведь есть же счастливая старость? — сказал сын.

— Счастливая старость? Счастливой старость не может быть. Так говорят глупые люди. Старость может быть или мирной, или несчастной.

Отец помолчал, потом продолжил:

— Старость мирная, когда ее уважают, горькая и несчастная, когда покидают, забывают старца, оставляя его в одиночестве.

— Легкомысленная молодость тоже несчастье, — слова сына прозвучали, как выстрел.

— Эх, сынок, — глухо отозвался отец, дрожащими руками, прикуривая сигарету. Он замолчал, ненадолго задумавшись, затем сказал:

— Вижу, есть вещи, о которых ты не знаешь, и так и не узнаешь никогда, потому что не все можно выразить словами.

Сын посмотрел на отца, и, встретив его взгляд, отвел глаза в сторону. Он, конечно, понимал, что его сыновний долг говорит ему о том, что этого, приехавшего издалека человека, должен считать своим отцом, однако, язык его не поворачивался произнести это слово, ему казалось, что в этом есть что-то, оскорбляющее святые чувства.

— Вероятно, в жизни бывает и такое, когда неважно, какой ты в жизни, действительно, важно то, как ты себя преподнесешь, — заговорил отец с горькой усмешкой. Сын молчал. Он очень хорошо знал, что неблагодарный сын хуже постороннего, в чем-то даже, преступник, ибо сын не имеет права быть безразличным к отцу. Но в чем он виноват что не может принять его за родного отца, и лицемерить тоже не может.

— Сюда меня привел ты, сынок, — снова заговорил отец, с трудом выговаривая слова. — из — за тебя я преодолел тысячи километров.

— Зачем? — спросил сын, хотя знал, что отцу нелегко будет ответить на этот вопрос. Он, даже, и не ждал ответа.

Сын продолжал смотреть на отца безучастным, отсутствующим взглядом, смотрел так, как смотрят на совершенно постореннего, незнакомого человека. Он никак не мог привыкнуть к той мысли, что этот посторонний, незнакомый человек — его отец. Хотя, он так хотел бы освободить свое сердце и душу от подозрений, чтобы суметь обнять отца, как может обнять истосковавшийся сын, произнести заветное слово «отец», вкус которого давно, очень давно он забыл.

Однако, вместо печали, сыном овладел какой-то ледяной холод, и он был бессилен преодолеть его.

— Как живешь, сынок? — Неожиданно спросил отец.

— Как видишь, — колеблясь, неопределенно ответил сын.

— В жизни бывают трудные моменты, — спокойным голосом заговорил отец, — необходимо противостоять, поворачиваясь спиной к худшему, и лучшие дни придут сами по себе. Чтобы быть счастливым, нужно верить в возможность быть таковым.

— Словом, большие трудности временны, а на маленькие не стоит обращать внимания. — Сын пристально посмотрел на отца, не отводя от него взгляда, продолжил: — Не зря говорят, что расстояние от счастья до несчастья и, наоборот, от несчастья до счастья — всего один шаг.

— Да, это так, — откликнулся отец. — И это, видимо, оттого, что от счастья люди больше глупеют, чем от несчастья.

— Тот, кто не может удержать счастье, когда оно приходит, не имеет права жаловаться, что его больше